По вытям

Выть -  ежедневный распорядок в еде.
   Первыми укладывались спать дети. С морозу в избу приносят для них и разворачивают прямо на полу широкие. Набитые соломой постели, шубные либо кудельные стёганые одеяла и подушки. Навозившись досыта, забираются детки в одних порточках и холщовых рубашках под одеяла. С краю к ним пристраивается кто-нибудь из старших. Если в избе почему либо холодно, стелют и на полатях, тут уж с обеих краёв ложатся взрослые, чтобы никто из ребят не скатился во сне.
    На печке, за печкой и на полатях спали старики. Муж с женой – на кровати, стоящей за шкафом, взрослые холостяки довольствовались иногда и просто лавками. Ворота не запирались до возвращенья молодёжи с гуляния, самый последний обязан был запереть, но иногда этого не требовалось, так как большуха вставала очень рано.  Грудной ребёнок спал в зыбке, крикунов качали всю ночь по очереди , то мать, то бабушка. Спали зимой все в одной избе. В тесноте семья сплачивалась. Летом места сна рассредоточивались по всему дому.  Девицы переселялись в свои горенки и светёлки. Для взрослых и детей стелили постели в сенниках и чуланах, а в конце лета – на сене. Такое переплетение всех запахов, звуков и ощущений было удивительным.
    Вздох коровы, запах её пота и молока вплетаются в сны спящего под пологом.
Когда цветёт черёмуха, в девичью светёлку проникает её сладковатый аромат, заглушая запахи одежды и сундука. Запах сухого сена и росного хмельника веет под утро на сараях, в чуланах и сенниках.
    Петух в доме был главным побудчиком. Первые петухи пели в полночь, их  слышали одни чуткие старики и старухи. Означало, что всё идёт своим чередом. Вторые петухи будили хозяек, третьи – окончательно поднимали большуху на ноги.  Набожные старики вставали раньше большухи. Они творили перед иконой утреннюю молитву и, старясь не разбудить детей, покидали избу. После молитвы большуха первым делом смотрела квашню, ведь редкий день не ставились «ходить» хлебы либо пироги. Блины и овсяный кисель также заквашивали с вечера. Хозяйка открывала трубу и затопляла печь. Треск и запах от зажигаемой лучины вплетался в сон спящих детей, взрослых мужчин он поднимал на ноги.  Молодые хозяйки не сразу осваивали искусство топить печь.  Но на первом плане стояло качество дров и растопки. Поленья должны быть одинаковой длины, толщины и просушки.
      Хозяйки легко управлялись с лучиной.  Держа горящую лучину в зубах,  ухитрялись нести два полных ведра через сарай и поветь, по лестнице и в хлевы. Лучина, воткнутая в стенную щель,  горела, пока она поила скотину. В тёмные осенние ночи и ночной мороз тоже ходили из деревни в деревню с горящим пучком лучины. Он горел сильно, ровно и долго освещая путь, защищая от холода и зверя.
     Пока пылает печь, мужчина успевает запрячь лошадь и съездить за сеном, если недалеко. Большуха разогревала на завтрак вчерашние щи, называемым теперь суточными.
     Летом задолго до завтрака начинали косить, пахать паренину.  Большуха снаряжала детей нести еду для работников либо, обрядившись у печи несла сама. Плотники в светлое время также работали до завтрака.
     Пока топилась печь, хозяйка успевала нагреть у огня несколько больших чугунов с пойлом для скотины (заваривалась ботва, листья капусты, добавлялись жмых, отруби). Она раскатывала тесто на хлебы или пироги, выгребала в тушилку горячие угли. Проснувшееся семейство после мытья утиралось одним полотенцем, которое менялось и на неделе.  Для вытирания рук висел особый рукотёрник. Холщовая скатерть на стол стелилась даже в самых бедных семьях. Перекрестившись, хозяйка раскидывала её по столу и ставила одно общее блюдо со щами. У каждого за столом имелось своё место. Хозяин резал хлеб и солил похлёбку, укрощал не в меру активных и подгонял задумчивых. Уронить и не поднять кусок хлеба считалось грехом, оставлять его недоеденным, выходить из-за стола раньше времени также не полагалось.
   Строгий порядок  в еде можно было нарушить только в полевую страду. Даже в голод семья соблюдала время между завтраком, обедом, паужной и ужином. Скатерть разворачивали и ради одной картошки. Хороший едок никогда не ел торопливо и про запас. Жадность не прощалась даже детям.
     Будний день после завтрака был красен трудом, делом. Даже в страду обеденный перерыв делали продолжительным, два-три часа. От послеобеденного сна никто не отказывался.  Особенно был приятным сон на сеновале, на свежем сене. Были и трапезные коллективные обеды. Трапезные строили при деревянных церквах. Там же решались общественно-экономические, военные дела.
     В короткие зимние  дни народ сумерничал . Сумерничать – означало тихо посидеть либо полежать перед паужной, а то и после, не зажигая огня. Паужна – это относительно лёгкая еда между обедом и ужином, заменённая впоследствии чаепитием. Ужин устраивался почти перед самым сном. Спать натощак было не принято. Летом перед ужином люди только идут с поля, зимой по вечерам даже старики уходили гулять на беседы. День у них заканчивался молитвой.  Молодёжь же, возвращаясь с игрищ, бесед и других гуляний, редко вспоминала икону, освещённую крохотным огоньком лампадки.