Изба

Самая простая изба,  которую строили для бобылей, а также для временного жилья, состояла из клети. Только с перегородкой, то есть пятой стеной, отделявшие холодные без потолка сени. Таким же способом рубили бани. Изба могла быть двускатной и односкатной пологой крышей. В первом случае рубленое, сужающееся  кверху продолжение передней и задней стены называлось посомом. При односкатной крыше  «на скос» рубились боковые стены. Посом затем сменился фронтоном. Этот треугольник сейчас не рубят, а зашивают досками. Стропила при этом ставятся тоже прямо на стену, а не на выпущенные за стены концы балок, называемые огнивами.
     Брёвна для прочности сажались на специальные шипы и на коксы. Окно, не разрушающее цельность бревна, называлось волоковым, оно задвигалось изнутри доской, врезанной в продольные пазы.
      Более обширное окно с косяками, удерживающими концы перепиленных брёвен, называлось косящатым. В косяках, а также в нижнем и верхнем бревне оконного и дверного проёмов выбиралась четверть для рамы или дверного полотна. Вставные пороги, а у окон вершники и подушки прирубались к брёвнам и косякам очень прочно и сажались на мох. По подушку подкладывалась береста, чтобы не гнило нижнее дерево, так как зимой у окна постоянно скапливалась влага. Большая щель между верхним бревном в проёме и вершником называлась витреником, её заполняли мхом и зашивали с обеих сторон досками. Вообще для тепла всё делалось в закрой:  и половицы, и потолочины, и доски, из которых набирались дверные полотна.
     Изба, стоявшая на камнях, иногда не касалась земли, под нею гулял ветер, отчего она не гнила, но тепло в ней было благодаря второму, чёрному полу. Между чёрным и белым полом засыпали землю, засыпалась земля также и на потолок. Плотность пола была такова, что вода в щели не протекала.
    Самым интересным у русской избы была крыша, противостоявшая всем ветрам и бурям, не имея ни единого гвоздя. Древние плотники обходились вообще без железа: даже дверные петли делали из берёзовых капов, а створки рам задвижные. Любая, врезанная на шип и закреплённая клином деревянная деталь или конструкция держалась крепче, чем приколоченная дождём. Крыша, как и вся изба. делалась так, чтобы каждая последующая часть держалась за предыдущую, нижнюю, причём чем выше, тем крепче, чтобы не снесло ветром. Внизу такая цепкость не нужна, так как крепость зависела от тяжести. Так в посомы врубались решетины, зажимаемые верхней тяжестью посомных брёвен. В решетины врубались курицы, держащие поток. Желоба (или тесины) кровли вставлялись нижними концами в выемку потока, а их верхние концы зажимались тяжёлым выдолбленным бревном – охлупнем. Охлупень закреплялся  на крыше штырями, пропущенными сквозь верхнюю решетину, врубленную в посомы. Штыри, чтобы крышу не подняло шквальным ветром, крепились, в свою очередь, снизу клинообразными поперечинами, забитыми в выдолбленные штыревые отверстия. При таком креплении ни один ветер не мог сорвать крышу с бани или избы.
     Первый ряд толстых, тесаных желобов стелили на кровле выемкой вверх, второй ряд выемкой вниз или вверх горбом. Гонтом называлась поперечная нижняя вторая кровля, поверх неё стелили тесовую дороженую, то есть с дождевыми канавками. Желоба в древности делались из двух половин расколотого клиньями толстого бревна, для чего подбирались прямослойные деревья. Желоба называли ещё и тёсом, позднее их начали не тесать,  а пилить.    

Зимняя изба, зимовка,  куда переходили жить с первыми холодами, строилась по-разному, но если в ней  нет большой печи, либо лавок, либо полатей, то это уже не зимовка, а что-то другое. Всё в избе,  кроме печи, деревянное. Стены и потолки от времени начинали желтеть и с годами становились янтарно-коричневыми, если печь сложена по-белому. В чёрной же, более высокой избе верхняя часть становилась тёмной и глянцевитой от частого обтирания. Лавки и полы оставались белыми или жёлтовато-белыми, их драили к каждому празднику.
   По чистоте пола судили о девичьем трудолюбии и чистоплотности. Поддерживать чистоту в зимовке было не так то просто, если семья велика и каждое утро надо согреть и вынести в хлев десятка полтора вёдер пойла для скотины. Поэтому пол в избе всегда был и женской радостью и женской бедой.
    Прежде чем мыть, пол обливали горячим щёлоком, затем шаркали голиком с дресвой, которую крошили из банных камней.  В избах, топившихся по-белому, раз в год, на пасху, мыли стены и потолки. Печь белили разведённой в воде золой. На окна русской избы в старые годы не вешали занавесок. Заглянуть в избу с улицы разрешалось кому угодно, и в этом не видели ничего дурного. Зимой между рамами чернел древесный уголь, поглощающий влагу, а для красоты клали рядом с ним оранжевые кисти рябины или рассыпали горсть клюквы.
    Божница и стены украшались сухими целебными, связанными в пучки травами, по праздникам – белоснежными платами и полотенцами.  Охотники на главный простенок прибивали хвосты и растопыренные крылья глухаря либо тетерева.
   Под матицей обычно висел большой бычий пузырь с гремящими в нём горошинами, у дверей вместо вешалки нередко приделывали лосиные рога.
   Чуть ниже потолка по стенам, повторяя длину и ширину лавок, шёл полавошник, у дверей, от печи до стены, настилались полати.
   Воронец – это мощный брус, на котором держался полатный настил. Во время свадьбы или игрища над воронцом торчали детские головёнки. Опираясь на кулачки, ребятишки глазели на происходящее. Никто не приневоливал их спать. Глядя сверху они узнавали много интересного, ощущая свою недосягаемость и защитный уют родной избы.
     Зимою в избе вкусно пахло свежими черёмуховыми вицами для рыболовных снатей, заготовки  вязов и стужней для вязки саней и дров, и особенно пирогами. Дом никогда не был тесен.
    Весенний переход на жительство в передок всегда был радостным. Были сменены валенки на сапоги, выставлены зимние рамы в зимовке, перестали до конца закрывать слегка угарную печь.  Дедушка с бабушкой спали ещё в зимней избе, но обедали уже в летней избе вместе со всеми. Вытрясены постели и одеяла, проветрена, выбита, высушена на солнышке и развешана в сеннике зимняя одежда.